Я уже не говорю о дефектах в конструкции. Это алексеевско-никоновская реформа-диверсия, петровский погром, рабство крестьян эпохи Екатерины II, идейный бред прозападной интеллигенции, художества интернационалсоциалистов в 1920-е годы, тупость и предательство совноменклатуры 1970-1980-х годов.

Реликты всех этих дефектов послегрозненской эпохи русской истории так до конца и не вычищены, не стёрты из русской истории — как не были стёрты к середине XVI века многие дефекты-реликты киевской, владимирской и ордынско-удельной эпох, которые пришлось «кусать» и «выметать» опричнине. С конца 1920-х годов сталинский режим с опорой на опричный принцип решал проблемы, которые накопились за несколько столетий русской истории (и которые не смогли, не сумели решить ни Николай I, ни Александр III; последние при всех их качествах были неадекватны задаче решения этих проблем) и которые были созданы революцией и первым послереволюционным десятилетием. Жестокость решения была обусловлена хронической запущенностью проблем, с одной стороны, и имманентной жестокостью, характерной для времени революций и гражданских войн. За 1930-1960-е годы был решён целый ряд проблем, однако далеко не все, к тому же появились новые. Под совокупным грузом этих проблем и прй активных действиях блока «часть советской верхушки — часть мирового капиталистического класса — криминалитет» прогнулся и был демонтирован советский коммунизм, разрушен СССР. За последние двадцать лет в геометрической прогрессии нарос ещё больший ком проблем — терапевтически его не устранить.

К тому же на сегодняшний день далеко не все проблемы даже осознаны. «Неосознанность происходящего», о которой любят рассуждать деятели Римского клуба, — одна из серьёзнейших проблем современного мира, существующая как сама по себе, так и в качестве элемента сознательно реализуемой стратегии «управляемого хаоса». Вывод: сначала знать, потом делать. Сначала — новое знание, новая картина мира, отражающие русский интерес, потом — действие. Думать обо всём этом нужно сейчас — только так можно сохраняться и побеждать в меняющемся мире.

Победам физическим всегда предшествуют победы метафизические; чтобы выиграть историческое противостояние, сначала надо «сделать» противника в метаистории, в сфере тонких интеллектуальных и психоинформационных (психоисторических)струн.

Ориентированная на решение общенациональных проблем, а не на обогащение узкой группы узаконенного ворья, опричнина нового типа — это «материя», которая порождается, помимо прочего, «духом» нового знания и даже нового чувствования, нового слышания Музыки Истории. Как будет называться новое знание? Не знаю. Может быть, по крайней мере, для начала, «консервативнодинамическим». Может — иначе. Но я знаю точно, что оно должно быть бескомпромиссным по отношению к нам самим, не позволяющим пускать слюни и сюсюкать по поводу особой «русской духовности» и «загадок русской души», а чётко фиксировать все слабые и неприятные стороны нашей истории и нашего характера, ставить диагноз, не забывая о сильных сторонах и формируя чувство победительности вопреки всему.

Это знание должно быть ключом к секретам явных и тайных врагов России и русских в мире в целом и отдельно взятых странах — в Высоком Буржуинстве, Равнинном Королевстве, Снежном Царстве и Знойном Государстве, вскрывая их сильные и находя их слабые стороны. Оно должно быть убойным и работать в мировой борьбе по пехотному принципу «штык в горло с двумя проворотами». Или по снайперскому — «один выстрел — один труп». А ещё лучше — два, не оставляя противнику шансов — ни одного. И тогда мы увидим Пятый Рим с сияющей над ним руной Победы.

Институт динамического консерватизма

12.03.2010

РУССКИЙ УСПЕХ В РЕТРОСПЕКТИВЕ И ПЕРСПЕКТИВЕ: «ДОБРЫМ МОЛОДЦАМ УРОК»

Тема этой статьи — успехи России и успехи русских (это далеко не всегда совпадает) в исторической ретроспективе и уроки этой ретроспективы. Вопрос, над которым я хочу поразмышлять — какие периоды русской истории были наиболее успешными для страны и народа, как соотносились друг с другом фазы внутреннего и внешнего успеха.

В русской истории можно выделить три крупные структуры: Московское самодержавие. Петербургское самодержавие и коммунистический строй («исторический коммунизм» — т. е. то, что реально было в истории, а не на страницах учебников научного коммунизма и пропагандистских изданий, где коммунизм рассматривался как высшая стадия социализма). Я в основном буду говорить о второй и третьей структурах, поскольку первая структура — Московское царство — совпала с генезисом «русского хаосмоса», а потому её фазы смазаны, тогда как в Петербургском самодержавии и комстрое фазы просматриваются чётко, и между фазами обеих структур очевиден параллелизм.

Первую фазу обеих структур я называю «демонархией» [1] . Это можно расшифровать и как «демоническую власть», и как «монархию демоса» (народа), и как «якобы монархию», а на самом деле — нечто, намного более крутое. В Петербургском самодержавии это режим Петра I, «реликтовое излучение» которого можно уловить вплоть до 1750-х — 60-х годов; в комстрое это, конечно же, сталинский режим, ну а в московском царстве это режим Ивана Грозного, начиная с опричнины. Последняя стала эмбрионом и одновременно средством возникновения и Московского самодержавия, и самодержавия вообще, и русской власти как уникального — автосубъектного и надзаконного — феномена. По сути, это было началом смуты по отношению к княжебоярскому режиму и одновременно демонархией, вызвавшей ответную реакцию — сначала боярскую, а затем общесоциальную смуту 1584/1598 — 1613/1619 гг. (её латентную фазу — 1584/1598 гг. можно в известном смысле считать «оттепелью»).

Демонархия реализуется как подавление опирающимся на значительную часть населения (народа) центроверхом (последний персонифицирован единодержавным правителем, как бы он ни назывался, и «спаянным» с ним чрезвычайным органом-опричнина, гвардия Петра I, ЧКГПУ — ОГПУ — НКВД) верхов и «остальной» части народа. По сути, это «холодная» гражданская война, фаза кристаллизации, торможения. Поскольку одна из главных задач демонархии — подавление основной массы населения, которая, естественно, представлена русскими, то, как правило, демонархические (или — шире — послесмутные) фазы характеризуются русофобией, а в «чрезвычайках» в связи с этим всегда обнаруживается большое количество нерусских элементов, главным образом, в руководстве — немцы, латыши, евреи. Но есть и обратная связь — русофобия как следствие значительной численности нерусских в органах репрессий и культуры. Классический случай — большевистский режим в 1917–1934/37 гг. Национальное по форме облекает социально-властное содержание и его специфические задачи на фазе демонархии.

«Оттепель» — вторая фаза структур русской истории. «Оттепели» — это выпуск пара после демонархического перенапряжения, это ослабление хватки центроверха на горле господствующих групп. (Начинаются «оттепели» с того, что эти группы обеспечивают себе гарантии физической безопасности). В петербургском самодержавии это период между (условно) 1762 г. и 1815 г., а в комстрое, который «проигрывал» все фазы в ускоренном темпе, это 1953–1962/68 гг. Главный «оттепельный» конфликт-борьба господствующих групп с центроверхом за экономические и социальные гарантии своего привилегированного существования.

Третья фаза — «застой». Это период стабилизации общества, укрепления и консолидации его господствующих групп, накопление «социального жирка» (прежде всего в виде среднего класса или эквивалентно сравнимых групп). «Застой» — это торжество горизонтальной мобильности над вертикальной на верхних ступенях социальной пирамиды и значительная расслабленность на средних и нижних. Главный принцип фаз «застоя» сформулирован одним из героев гайдаевской комедии «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» пьяницей Федей. Обращаясь к пытающемуся перевоспитать его студенту Шурику, Федя говорит, что теперь другие времена: «к людям надо относиться мягше, а на вопросы смотреть ширше». Фазы «застоя» в русской истории — соответственно, 1815–1855 и 1962/68-1985/87 гг.